Лето перемен - Страница 41

— Я… уф!.. Ап-вз-з…

— Спасибо, я так и думал. Дальше. Ты убедилась, что я мог бы взять тебя в любой момент, а ты бы только просила о добавке, но я этого не сделал, не получив твоего согласия?

— Джон…

— Спасибо, достаточно. Третье. Тебе жаль, что Джеки останется здесь, а ты уедешь?

Вероника не ответила, но глаза ее наполнились слезами.

— Понятно. Кстати, и он будет тосковать.

— Зачем ты рвешь мне сердце, низкий ты человек…

— Помолчи. Так вот. Короче, ты можешь остаться.

— Остаться?

— Жить здесь. С Джеки… и со мной.

— Как твоя любовница?! Да я никогда в жизни не соглашусь…

— Нет, не как любовница.

— Тогда… как няня Джеки?

— Няня у нас, как известно, одна, для всех времен и народов. Я не могу рисковать твоей жизнью. В лучшие годы для няньки Нэн превратить соперницу в лягушку было делом одной минуты, сейчас управится за пять, но результат тот же.

— Перестань балагурить! Я не понимаю… Джон Леконсфилд поднялся во весь рост.

Отряхнул костюм. Затянул узел галстука. Выпрямился. Набрал воздуха в грудь. С шумом его выпустил. Опустился на одно колено. Произнес спокойно и тихо:

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь в качестве моей жены.

Луна затопила серебром комнату, сквозняк шевельнул занавеску, примолкший было соловей выдал оглушительную руладу.

Нянька Нэн на кухне с удовлетворением глянула в сияющий медный таз, погрозила отражению пальцем, подмигнула ему и изрекла:

— В Бельтайн все цветет, все растет, чего потерялось — находится, чего не было — приходит. Хорошей праздник. После него самые красивые деточки родятся. Спокойной ночи, нянюшка!

11

Именно так и должна выглядеть клиническая картина белой горячки! Эль — отличный горячительный напиток, она, Вероника Картер, им злоупотребила, вот теперь настала расплата.

Джон Леконсфилд в парадном костюме и с дурацким измочаленным цветком в руке не может быть настоящим, как не может быть настоящим и его немыслимое, нереальное, невообразимое предложение!

У Вероники слегка кружилась голова, но сквозь нереальность происходящего пробивалась вполне настоящая боль. Тоска. Обида.

Никакая это, к сожалению, не белая горячка. Джону нужен его сын, и ради этого молодой лорд готов на многое, в том числе и на брак с женщиной, которая… которую… к которой, скажем так, он не испытывает ни малейшей привязанности.

Ибо Джон Леконсфилд уже пережил ад во время своего первого брака по любви, потому и не боится чистилища в виде второго брака. По необходимости.

— Вероника, я хочу…

— Я знаю, чего ты хочешь. Можешь забыть об этом. Я никогда в жизни не выйду замуж иначе, чем по любви. Поэтому мой ответ — нет! Не надо таких жертв, ваше лордство. Я уже приняла решение. Джеки останется здесь. Дома. Я помогу тебе завоевать его сердечко, помогу всем, чем смогу. Думаю, в наших общих интересах, чтобы это произошло побыстрее, и я могла бы уехать. После недавних… событий мне довольно некомфортно… пребывание в твоем доме.

— Давай станем любовниками, если брак так пугает тебя.

— Идиот! Я просто хочу жить своей собственной жизнью. Не в качестве няни. Не в качестве девочки по вызову. Не в качестве ведьмы на помеле. Ты прекрасно знаешь, что я люблю Джеки больше жизни и мечтаю остаться с ним, но не ценой собственного унижения. Ты говорил, честь и честность… Ставлю тебя в известность: честь для меня тоже не пустое слово. И потом, я хочу самого обычного женского счастья. Муж, дети, маленький домик…

— Вероника, я…

— Не слушаю тебя! Не слушаю! У меня есть права. У меня есть желания. Чувства, наконец! И я сделаю все, что в моих силах, лишь бы освободиться от твоего давления и попыток управлять мною. Убирайся из моей комнаты, ваше лордство. Сына ты получишь, не сомневайся. Я устала и хочу спать.

Джон встал и молча вышел из комнаты, а Вероника осталась сидеть на постели, окаменевшая, застывшая в горе, жалкая, дрожащая…

Мужчина ее мечты сделал ей предложение, а она отказала.

Марго не отказала — и поплатилась свободой и жизнью.

Даже сейчас, зная все, что натворила в этом доме Марго, Вероника не могла осуждать сестру безоговорочно. В конце концов, отнюдь не всем женщинам дано быть хорошими матерями. Просто Марго взвалила на свои плечи непосильную ношу. Ей бы резвиться по клубам и вечеринкам, а потом подцепить богатенького старичка, а она поддалась соблазну, и Вероника ее очень хорошо понимала. Джон Леконсфилд соблазнил бы и весталку.

Неожиданно перед мысленным взором встала яркая картинка. Джон Леконсфилд женится на Веронике Картер.

Темно-серые глаза горят любовью, широкие плечи горделиво расправлены, он шепчет слова любви ослепительно белой Веронике, и ее васильковые глаза сияют в ответ.

Она слишком любит Джона, чтобы согласиться на его предложение. Она не сделает его несчастным. Лучше она умрет.

Это, кстати, не за горами. Если она не поспит хотя бы одну ночь по-человечески.

Он ее просто не узнал с утра. В немыслимых глазах сквозило что-то стальное и непреклонное, голос звучал насмешливо и твердо, а предложила она практически то же, что и он сам.

План был авантюрен, но имел шансы на успех.

Джеки с недоверчивым изумлением наблюдал, как возлюбленная «тота Ви» хохочет в обнимку с подозрительным дядькой-папой, гуляет с ним за ручку и постоянно болтает.

Джеки вся эта история не очень нравилась, но постепенно слово «папа» стало звучать все чаще и чаще. Малыш уже не прятал личико на груди Вероники в присутствии Джона, довольно мирно позволял посидеть рядом за завтраком, а однажды, разошедшись, даже играл с папой в песочнице. Вероника при этом присутствовала, сидела неподалеку.