Лето перемен - Страница 16

5

Вероника пребывала в некоем странном, возможно, пятом или шестом измерении, ее тело то и дело сводила сладкая судорога, глухие стоны вырывались из груди, а Джон все ласкал и ласкал ее, его жадные губы бродили по плечам, рукам, губам девушки.

Совсем иная, незнакомая Вероника Картер, напрочь растерявшая всю свою стыдливость, сама раскрывалась ему навстречу, подобно нежному экзотическому цветку, сама приподнимала дрожащим пальцами отяжелевшие груди, чтобы уже через секунду ощутить новый взрыв вулкана, бушующего внутри ее тела.

Она никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Жар и лихорадка, туман в глазах и удивительная ясность в мыслях, вернее, всего лишь в одной мысли: «Я его хочу!».

Джон уже стягивал с нее платье, когда она, извернувшись, впилась ему в губы жадным и страстным поцелуем, удивившим и немного напугавшим ее саму. Языки сплелись в битве, одинаково сладкой и страшной.

Вероника больше не могла терпеть. Все ее существо вопило, молило о близости, жаждало ее, страшилось ее и не мыслила, что может быть иначе. Она уже злилась на Джона за то, что он так долго тянет.

А потом она услышала его неразборчивый, торопливый шепот. Нежные и бесстыдные слова. Тихую мольбу, яростное требование близости.

Словно во сне, она ощутила, как он осторожно тянет вниз тонкую ткань ее трусиков, и тут в происходящее совершенно некстати включился рассудок.

Она вспомнила, кто перед ней. Джон Леконсфилд. Известный герой-любовник. Проще говоря, бабник. Человек, на счету которого сплошные любовные победы, ни одного отказа.

Мужчина, которому Вероника Картер никак не может подарить свою девственность, хотя именно этого страстно жаждет ее тело.

Рассудок пока еще проигрывал инстинкту, но его тонкий голосок звучал все тверже.

В этот момент Джон назвал ее по имени, и Вероника окончательно опомнилась. Краска стыда залила ее щеки, девушка даже зажмурилась, представив, что она собиралась сделать еще мгновение назад.

Она вывернулась из его объятий, дрожащая, растрепанная, полуобнаженная, отшатнулась к стене и беспомощно вскинула руку с растопыренными по-детски пальцами.

— Я… я слишком много выпила!

Голос дрожал. Вероника потупилась, чтобы не видеть лица Джона, и тут увидела свою обнаженную грудь. Теперь румянец просто сжигал ее щеки.

Джон почти прорычал в ответ:

— При чем здесь вино?

— Его было слишком много… Я не знаю, что на меня нашло… Мне надо сесть… Господи, я сейчас завизжу, наверное… Что это было?

— Я могу тебе объяснить…

— Не надо!

— Вероника!

Она отшатнулась, почти упала в кресло, а Джон бросился к ней. Она действительно едва не завопила, но он успокаивающе вскинул руки.

— Послушай… послушай меня, Вероника, пожалуйста! Почему ты… что тебя остановило?

Его глаза казались черными в полутьме кухни, а еще в них горело пламя. Адское пламя, которое наверняка ждет и Веронику Картер, если она и впредь будет слушать свое глупое и разнузданное тело!

Она откашлялась и постаралась, чтобы ее голос звучал твердо.

— Личная гигиена, например. Я не люблю случайных и коротких связей.

Джон Леконсфилд не стал спорить. Он просто очень медленно и очень легко провел пальцем по ее волосам, нежно коснулся маленького ушка… Вероника вспыхнула и задрожала. Волны возбуждения вновь загуляли по всему телу. В глазах лорда Февершема поблескивала откровенная насмешка.

— Ты ведь не веришь сама себе. Кроме того, почему наша связь должна быть короткой?

Ага, длинной. На целых три ночи. Или на четыре.

Она откинулась на спинку кресла, ускользая от его пальца и одновременно отчаянно злясь на собственное тело, так подло предавшее ее в самый неподходящий момент.

— Что это ты делаешь?!

— Тс-с! Не шуми, дорогая. Я хочу удержать тебя от поспешных и необдуманных действий. У меня есть неплохое решение для проблемы Джеки.

Вероника недоверчиво глядела на него, не понимая слов.

— Что-о?

— Я его нашел не прямо сейчас, хотя это произошло сегодня. Пока ждал тебя, а ты его укладывала.

— И что это за решение?

Поразительно, но если не считать руки, которая вкрадчиво поглаживала ее обнаженное колено, Джон Леконсфилд казался совершенно пришедшим в себя.

— Для начала давай придем к некоторым выводам. Во-первых, мы оба согласны, что Джеки должен лучше узнать своего отца и подружиться с ним.

— Ну да… Я ведь никогда этого не отрицала.

Неужели в его план входило ее совращение? Господи, пусть это будет не так! Дура, дура, тысячу раз идиотка, что с тобой, тебе же не шестнадцать лет, ты вполне можешь управлять собственными гормонами!

— Отлично. Во-вторых, мне надо вернуться домой. Телефон — прекрасное изобретение, но работа есть работа. От меня зависит огромное количество людей, я не могу их подвести.

— О!.. Тогда тебе надо ехать.

Она не смогла скрыть разочарованных ноток и немедленно обругала себя за это, мысленно, разумеется. Ругай, не ругай, а проклятый лорд все прекрасно понял. Его улыбка ясно говорила: «Я буду вертеть тобой, как хочу!»

— Одна проблема. Я не уеду без Джеки. А он не уедет без тебя.

— Не уедет. Это точно. Стало быть, кому-то придется уступить. Я полагаю, это будешь ты.

— Не думаю.

Ужасы прошлой недели вернулись. Вероника забыла обо всем на свете и резко подалась вперед. Самодовольный мерзавец, если он думает, что сможет вертеть ей по своему усмотрению…

— Я не отдам его тебе! Ты не можешь нас разлучить!

— А это и не нужно.

— Как это?